Тема пробного поста для игрока Levi A Than.
Опишите тот самый ключевой момент в жизни Леви, когда Занзас впервые похвалил его. Что он тогда чувствовал? Что оно для него значило?

- Хммм… - недовольно промычал Луссурия, поправляя очки.
Сейчас он заперся в своей комнате, что было на самом деле удивительным событием. Скоро время обеда, самое оно, чтобы начать хлопотать на кухне в поисках чего-нибудь съестного для стола и общать ни в чем неповинных варийцев. Но вместо этого Луссурия был именно здесь в такое-то время, сидя на полу на коленях и сурово скрестив руки. Да, Луссурия был серьезным, и это тоже было странно. И правда – кто-нибудь видел задумчивого и сурового Луссурию? Да никогда и ни за что! Если только во сне, и то… каком-нибудь эротическом.
Но, тем не менее, это была абсолютная правда: таким сейчас Луссурия и представлялся –серьезным, задумчивым и эротичным… То есть действительно серьезным и задумчивым! Хотя, конечно, это не умаляет третьего, но кто в наше время понимает истинную суть красоты?!
- Хммм… - еще более недовольно высказался Луссурия, хмуря брови.
Вот вариец хорошо себе представлял главное в красоте, но совершенно не понимал, зачем ему всучили это новое вооружение. Он ведь прекрасно справляется своими силами! Своими мощными и прекрасными руками и ногами, повергая противников! А тут… какие-то непонятные штуки!
Луссурия раздраженно потряс коробочку. Как он уже понял, внутри спрятано или какое-то оружие, или животное, но ни то, ни другое ему не было нужно в принципе. Его божественному стилю Муя Тай не требовалось чего-либо еще, кроме себя самого! Но против решения босса особо не попротестуешь: раз уж он сказал улучшать вооружение, значит, так и будет. У остальных тоже появились коробочки, и любопытный Луссурия уже выяснил, что вот у Бельфегора, например, оружием стала норка. И в глубине души он надеялся на что-то подобное, представляя, как будет носить эту меховую прелесть на шее! Ах! Как жаль, что принц так и не позволил ему хотя бы примерить! А вот у Леви был ужасный, отвратительный скат, и после этого Луссурия боялся открывать свою коробочку. Вдруг там будет что-то, что ему никаким образом не пойдет?..
- Выпустить пламя… всунуть кольцо в отверстие, - сам себе проговаривал Луссурия, между тем пошло улыбаясь нагрянувшим в его пеструю голову ассоциациям.
Ему говорили, что очень важно то, с каким чувством ты открываешь коробочку. Потому что коробочка улавливает настроение хозяина. Возможно, он действовал и опрометчиво, вооружившись кладезем раздражения и сомнений, и уже представлял, как вернется к Занзасу с докладом, что ничего не получилось и коробочка ему поэтому не нужна! Вариец был готов к этому, но почему-то ничего ужасного не произошло. Только вырвался яркий полыхающий свет, от которого даже Луссурии с его солнцезащитными очками пришлось закрыть глаза, и только через какое-то время суметь посмотреть на то, что получилось.
- Как будто в зеркало смотришься, да? – лениво протянул принц. И когда он только успел войти?!
В другой бы ситуации ему бы на ум сразу пришла знаменитая фраза о том, что хозяева похожи на своих питомцев. Но сейчас он вспомнил слова своей драгоценной матушки, которая, когда Луссурия был еще подростком, сказала о его вызывающей внешности: «Ты и на похороны бы явился в павлиньих перьях!» Странно, но почему-то именно так и получилось. Луссурия всегда был таким, именно таким встретила его и Вария, а теперь еще он в упор, не моргая, смотрел на большого павлина, расправившего хвост.
- АААА!! Какой красивый! – не мог нарадоваться Луссурия, от переизбытка эмоций то прижимая руки груди, то дотягиваясь до хохолка птицы. – Даже у Занзаса никогда не будет таких прекрасных перьев! 
И казалось совершенно нормальным, что с теми чувствами, с которыми он открывал коробочку, ничего страшного не случилось. Потому что он сам всегда был павлином, и нечего было обижаться на самого себя.

Я не добрый человек.
Леви мрачно шел по улице, не оглядываясь на происходивший в нескольких шагах от него беспредел. Человек пятнадцать не менее бандитского вида, чем он сам, что-то требовали от одного прилично одетого мужчины. Но Леви было плевать.
Я не собираюсь никому помогать.
На удивление, окруженный мужчина был абсолютно спокоен. Он взирал на всех, кто перед ним находился, как на мусор, не достойный его внимания. Такая выдержка делала ему честь, но Леви было плевать.
Мне никто никогда не помогал.
Несколько человек из этой банды были ему знакомы. Отморозки хуже, чем он. Но к нему они уже не подходили, наученные горьким опытом. Поэтому он спокойно продолжал идти мимо них. Не собираясь обходить намечающуюся драку. Или скорее избиение. Потому что пятнадцать на одного, это слишком большое преимущество.
Каждый сам за себя.
Один из нападающих, которому надоело ждать внимания, схватил мужчину за воротник и встряхнул. Зевнув, жертва отвесила ему оплеуху, да так, что парень отлетел прямо на Леви. Что тому мало понравилось. Отшвырнув его пинком, он угрожающе обвел взглядом всю компанию.
- Эй, Леви, не мешай, иди своей дорогой, - выкрикнул кто-то из толпы.
Но сейчас мне все равно нечем заняться.
Дело было не только в скуке, но и в том, что невозмутимость незнакомца, на которого готово накинутся столько народу, немного впечатлила Леви. Вступив в драку, он мало что замечал вокруг, сосредоточившись на избиении толпы. Добив последнего, он остановился тяжело дыша и утирая кровь с лица. Он оглянулся, уверенный, что незнакомец уже сбежал. Но тот продолжал спокойно стоять на том же месте, внимательно наблюдая за ним.
- Тебя зовут Леви? – внезапно спросил он.
Тот только молча кивнул головой, все еще переводя дыхание после короткого, но жестокого боя.
- Хорошая работа, Леви, - незнакомец слегка улыбнулся.
Перестав стирать с лица кровь, он уставился на мужчину.
Хорошая работа. Леви. Хорошая работа. Леви. Это мне?
- Меня зовут Занзас, - он слегка махнул рукой и, развернувшись, направился проч.
Хорошая работа.
Леви смотрел ему вслед до тех пор, пока мог различать его спину.
Первый раз. Первый раз кто-то похвалил меня. Я хочу еще раз услышать эти слова. От него. Занзас. Я запомню.
Леви знал, кто это. И понимал, что попасть под его начало будет сложно. Но.
Хорошая работа, Леви.
Ради этих слов от него он теперь был готов на все.

Цуна лежит в кровати, прикрыв глаза. Еще не так поздно, и Гокудера не вернулся в комнату. Да и сам Савада даже не переоделся, просто лег на постель в одежде. На его груди лежит Натсу и машет хвостом, как простая кошка. Он не такой тяжелый, как может показаться сначала, и Цуна просто гладит его - Пламя не обжигает.
- Кажется, я начинаю жалеть, что встретил Реборна, - Цуна вздрагивает и виновато смотрит, словно не веря своим жестоким словам. И тут же, спохватившись, пытается объяснить:
- С его появлением, вся моя жизнь изменилась. Конечно, тогда я постоянно хотел, чтобы мой новоявленный учитель-мафиози пропал так же быстро, как и появился, оставив меня в покое. Тогда для меня существовал лишь стыд от беготни в трусах и боль от драк. А потом... потом появился Гокудера, и Ямамото, - Цуна улыбается, вспоминая простые школьные дни. Как Гокудера проверял его, признавался в верности. Как Ямамото стоял на краю крыши и улыбался. Как они ходили в суши-ресторан к отцу Такеши. А еще Бьянки с ее чудо-кухней.
- Я смог заговорить с Кёко, познакомился с Хару... В доме поселился Ламбо; он шумный и капризный, постоянно просил поиграть с ним, устраивает с И-Пин войнушки, но теперь мне кажется, что это было весело, - Цуна улыбается, думая, что надо купить виноградные конфеты - Ламбо любит их больше всех. - Сасагава-нии-сан, Мукуро, Хибари, Хром... Мы стали одной Семьей, с большой буквы. У нас другая связь, не так ли? Не обязательная-кровная, а другая, душевная. Когда друг за друга горой, когда готов подставить плечо в случае необходимости, когда... просто приятно находиться рядом, проводить с ними время, - Натс смотрит обеспокоенно, словно боится за хозяина. Зверек заглядывает ему в глаза, спрашивая, все ли в порядке. И Цуна продолжает.
- А сейчас... я боюсь это потерять. Черт, как мне стыдно смотреть в глаза Кёко и Хару. Девочки знают, что происходят. Они понимают, что это опасно, но не осознают. Если бы я знал, как все получится, я бы держался от них подальше. По крайней мере, они бы тогда не были в опасности. Ведь так? Особенно сейчас. Бьякуран... боюсь, что может случиться. Вдруг я окажусь слишком слабым? Не смогу защитить никого из них, не смогу помочь? А что, если мы проиграем?.. - Натс обеспокоенно становится на лапки, давя ими на грудь, и Цуна тихо смеется.
- Ты прав, не стоит об этом думать. Ведь у нас все получится. Просто не может не получиться, да? Мы должны вернуться в прошлое и изменить будущее, чтобы все остались живы... Но, что если кто-то погибнет? Кто угодно? Что тогда? Реборн скажет, что это случается. Что это мафия, что это жизнь. Все знали, на что идут, что это опасно и всегда есть риск не выйти из игры. Но... что потом? Слова не вернут человека, не так ли?
Цуна продолжает гладить львенка, который начинает заметно волноваться.
- А Шоичи и Спаннер? Они тоже доверились мне, вдруг я их подведу? Ох, что же мне делать?.. Больше всего на свете, я бы хотел пойти один. Слышится как ложь, я просто не справлюсь в одиночку. Но тогда никто кроме меня не пострадал бы, не так ли? Мама расстроится, я знаю. Интересно, как она сейчас... там? Где она, что делает? И папа? Надеюсь, он сможет ее защитить. А я буду защищать друзей. У меня ведь получится, да? Просто должно получиться...
Слышится шум открывающейся двери - это вернулся Гокудера, и Цуна умолкает. Не надо, что бы остальные волновались еще больше...

Тема поста для игрока Superbia Squalo.
Только что закончились съемки ста боев Скуало. И вот он вместе с Луссурией монтируют их в одну пленку. Опишите разговор с Луссурией во время этого процесса.

Просматривать многочисленные видеоматериалы, пусть и со своими же боями, Скуало хотел сейчас меньше всего. Тем более в компании Луссурии, как всегда полного энтузиазма и восторгов и совершенно бездарного в программировании и монтаже. У мечника была куча дел, которые на него заботливо взвалил Занзас, однако Хранитель Солнца заявил, что без него делать ничего не будет, так что пришлось собрать все свое терпение в кулак и все же сесть за компьютер, надеясь, что вся эта процедура займет не слишком много времени, и он сможет поскорее убраться с базы и заняться, наконец, более важными и полезными для Варии вещами. Честно говоря, блондин совершенно не понимал, зачем вообще нужно было редактировать то, что Луссурия успел наснимать, и считал, что достаточным было бы просто разделить их и записать на диски. Но нет…
-Я хочу сделать что-то потрясающее! Вот смотри, кадр отсюда, кадр отсюда, и получается просто восхитительный удар, если соединить их вместе! – непрекращающийся словесный поток, так и льющийся из Луссурии, как из прорванной трубы, просто сводил с ума, и всего через несколько минут Скуало серьезно подумывал об убийстве, тихо рыча и после последней фразы просто выходя из себя.
-Враай!! Идиот, такого удара не существует! – так, что этот возглас слышала, наверное, вся база, с силой ударяя кулаком по столу и вскакивая с места, едва не опрокинув стул, принимаясь нарезать по комнате круги и громко возмущаться, говоря что-то по поводу умственных способностей Хранителя Солнца и своих собственных нервов, которые уже были на пределе, а ведь прошла всего пара минут с тех пор, как они вообще занялись этими записями.
Если так пойдет и дальше, я его правда убью!
-Верни все назад! Это обучающие записи, а не второсортный боевик! – если бы мечник разбирался в программах по монтажу, он бы с гораздо большим удовольствием и меньшими затратами нервов сделал все сам, лишь бы не связываться с Луссурией и с его весьма сомнительными замашками, однако, сейчас у него просто не было выбора. С размаха сев назад, блондин небрежно закинул ноги на край стола и сложил руки на груди, молча наблюдая за тем, как Хранитель Солнца с самым недовольным видом возвращает записи прежний вид, и следя за тем, чтобы он действительно ничего не менял.
-Ой, а вот этот момент мне особенно нравится! Ты здесь такой мужественный, такой сильный.. Давай сделаем этот бой под музыку или, например.. – одного взгляда Скуало, полного бешенства и едва контролируемой ярости, хватило, чтобы Луссурия с оскорбленным хмыканьем замолчал и снова принялся за работу, едва ли не яростно стуча по клавишам и быстро просматривая видеоматериалы следующего боя, даже толком не проверив и не вырезав те моменты, когда сам нагло влезал в камеру с восторженными комментариями.
Теперь я точно не жалею, что пришел.. Даже страшно представить, что сделал бы этот болван с записями, если бы я за ним не следил
-Иди, я сам доделаю, - обиженно пробормотал Луссурия, не отрывая глаз от экрана и просто с рекордной скоростью просматривая записи боев, всем своим видом показывая, что теперь это занятие ему совершенно не интересно, бормоча что-то себе под нос и раздраженно клацая кнопкой мышки.
-Нет уж, теперь я отсюда никуда не уйду. Возвращайся в самое начало и вырезай все свои тупые комментарии, - вздохнув, Скуало откинулся назад на спинку стула и перевел глаза на экран, внимательно следя за всеми действиями Луссурии, то и дело поглядывая на висящие на стене часы и раздраженно поторапливая, при этом не давая пропускать бои и заставляя просматривать каждый на предмет каких-то косяков и ненужных вставок. Все планы летели к чертям, и сидеть в компании неугомонного Хранителя Солнца предстояло еще очень и очень долго, и Скуало искренне надеялся, что все же не убьет его после очередного глупого предложения на тему того, как сделать его бои еще более яркими и захватывающими

Грязная и пыльная, бывшая когда-то очень давно ярко-розовой ткань под пальцами снова разъехалась в огромную некрасивую прореху - видимо, прошлая попытка все починить удалась не в полной мере. Достав иголку и катушку черной нитки, что всегда носил с собой на этот случай, Дэйзи сел на пол прямо там, где до этого стоял, и, жалостливо погладив свою игрушку по голове - в конце концов, кролику вряд ли было приятно, что его так сильно случайно дернули за лапу - принялся в очередной раз зашивать его. Этим он занимался настолько часто, что остальные Венки уже привыкли видеть юношу где-нибудь в углу, бормочущего себе под нос и кладущего неумелые дрожащие стежки - за несколько сосредоточенных минут он успевал исколоть в кровь все пальцы, попадая куда угодно, кроме нужного места, а на кролике появлялись все новые и новые черные рубцы, напоминающие попытки неумелого хирурга, который в момент операции располагал лишь грубой черной нитью и портняжной иглой. Всякий, кто вызывался в такие моменты помочь, награждался убийственным сумасшедшим взглядом и спешил ретироваться - лучше было не трогать кролика Дэйзи без его разрешения, иначе всем могло было стать не очень хорошо: психическое здоровье юноши берегли, поскольку в состоянии берсерка тот вполне мог напасть и на собственных товарищей, не говоря уже о разрушении штаб-квартиры.
- Чьи-то лапки на белом снегу наследили - кто-то, робкий, лесною опушкой бежал.
 У березы кору обглодал, корешок чьи-то зубки точили..
Прислушавшись, можно было понять, что Венок тихо читает себе под нос детский стишок, забывая время от времени нужные слова и подставляя свои. Он откуда-то помнил это, и почему делал так всегда во время починки своей игрушки, не знал никто, кроме него самого, но выглядело это жутковато со стороны - скорчившись в углу, Дэйзи со странным отблеском в глазах тыкал в кролика иглой - ему казалось, что нежно, но на деле получалось, что так, точно хотел убить ни в чем не повинное плюшевое существо.
Никто не знал ничего. Только Дэйзи.
Сколько лет он уже таскал с собой истрепанного и изорванного кролика? Бьякуран-сама встретил его уже так, сжимающим в руках свою любимую игрушку. Если бы только вспышки амнезии, стирающие прошлое, не мешали ему вспомнить.. если бы только.. замерев на миг, отстранив руку с иглой, Хранитель Солнца едва заметно кивнул своим мыслям, немного покачиваясь из стороны в сторону, как делал всегда, когда напряженно думал. Земля, вот в чем дело - земля и деревянные щепки под ногтями, и развороченный гроб, и падающий с неба холодный жестокий дождь. Влажная грязь, расползающаяся под ладонями, стекающая вниз, в могилу, заполняющая его такую неуютную деревянную постель.. Дэйзи не стал бы просыпаться, но ему вдруг так захотелось вдохнуть свежего воздуха, а легкие обжигало от его нехватки, так что пришлось пару раз удариться в крышку тесного гроба и постараться закричать. Воздуха было слишком мало, и звук вышел глухим и беспомощным. Но дальше, что было дальше? Снова много воды. Сидя на краю прямоугольной ямы в земле, оттолкнувшись, наконец, и выбравшись, Дэйзи опустил глаза, не понимая, что же он забыл такое важное.. он не помнил ни своего имени, ничего другого из своей жизни, ни лица своей матери; он не понимал, почему лежит здесь, где сыро и темно, в полном одиночестве. В одиночестве? Но он ведь не был одинок все то время, пока спал? Он совершенно точно это знал; пришлось приглядеться повнимательнее, снова спуститься ненадолго и потом подняться по краю скользкой ямы, уже держа что-то в перепачканных землей окровавленных руках. Это был кролик, всего лишь милый плюшевый кролик нежно-розового цвета, с пуговичными глазками - игрушка, что лежала с Дэйзи рядом, пока тот просто уснул ненадолго. По лицу продолжала течь кровь вперемешку с гноем, воспаленный рубец пульсировал отрезвляющей болью, но юноше сейчас было все равно - прежде чем встать с земли и  пойти через кладбище бесцельными неуверенными шагами, он неотрывно смотрел на ту единственную вещь, что связывала его с прошлым.
Ту, что напоминала, что у него было что-то другое, кроме грязи под ногами и просачивающегося под белый саван дождя. Кролик смутно напоминал о том, что Дэйзи кто-то когда-то любил. Его пуговичные глазки смотрели без ужаса на изуродованное бледное лицо с темными синяками под глазами, на покрытые запекшейся кровью губы - Дэйзи хоронили наскоро, без лишних церемоний, вот только один из убийц все же сунул в простой гроб игрушку, буркнув, что "ребенку будет с ней проще спать".
Но это было уже неважно.
Игла дрогнула в ослабевших негнущихся пальцах - пора было завязывать с этими воспоминаниями. Наскоро закончив, Хранитель Солнца встал и убрал швейные принадлежности в карман, отправляясь спать.
***
- Кикё, где он? Где он?! Немедленно верните мне его!!
Когда лидер Погребальных Венков смотрел на сотрясающегося в жестоких судорогах Дэйзи, тонкие черты его красивого лица искажал плохо скрываемый страх, отвращение и.. жалость. Да, наверное, жалость. Хранителя Солнца сейчас не успокоило бы ничто, кроме возвращения его игрушки, а ведь изначально у его товарищей были хорошие намерения - постирать затрепанного кролика и нормально зашить его. Но на губах юноши уже проступала пена, а белки глаз налились кровью - еще пара секунд, и он начнет крушить все вокруг себя. Вот уже и мощные яркие языки Пламени разливаются из кольца.. Слушать объяснений Дэйзи не хотел, с утробным ревом, удивительным для такого хрупкого и маленького тельца, набрасываясь на успевшего отгородиться Кикё, уже почти бессвязно выражая свои мысли, в которых было одно желание: убить. Убить жестоко и кроваво.
На этот раз Венкам пришлось вернуть ему кролика как можно скорее, и больше желания помочь или подшутить над Дэйзи, лишив его игрушки, у них не возникало. Прижав к груди свое маленькое плюшевое чудовище, Хранитель Солнца скорчился в углу, разговаривая с ним и странно раскачиваясь влево-вправо, обняв себя за предплечья. В этот раз состояние было гораздо хуже, чем обычно, когда он был напуган потерей кролика - например, если тот ночью падал из постели на пол.
Они не посмеют больше тронуть нас, Дэйзи. Они больше не тронут нас, или мы их убьем.
Когда на маленького Венка на самом деле накатывал прилив сумасшедшей агрессии, он начинал беседовать со своей игрушкой, называя ее своим именем и обращаясь обычно на "мы". Что это было? Возможно, ощущение того, что они очень похожи - оба уродливые, никому не нужные, злые.. возможно, слишком сильная любовь к тому единственному предмету в мире, что не выражал своего отвращения и отторжения, находясь рядом с Дэйзи. Возможно, из-за того, что это был отрывок его воспоминаний. Все причины были смешаны в сознании Солнца Мильфиоре воедино, заставляя воспринимать кролика как собственную плоть и кровь, отделить которую от него было уже невозможно.

Отредактировано Daisy (2009-12-09 16:07:44)

Тема пробного поста для игрока Chrome-san.
Спустя десять лет пособники Рокудо Мукуро все же вытаскивают его из тюрьмы Вендиче и доставляют в Кокуйо Лэнд. Впервые Хром за столь долгое время видит его не в своей голове, а в живую, и причем в таком плачевном состоянии, что он даже не может двигаться. Опишите мысли и чувства Хром при встрече с Мукуро.